Глава 17

Выползло солнце из-за сарая

И в лопухи уронило брызги.

Они не успели растаять –

Их пчелы собрали и в улье разгрызли…

Никогда еще в своей жизни Татьяна не наблюдала такого восхода! Сначала жемчужное сияние растеклось на востоке, потом все оттенки багряного затопили горизонт и, наконец, огромный огненный шар как-то слишком быстро, вприпрыжку, вырвался на свободу небосклона, чтобы царствовать над бескрайними волнистыми просторами степи с зелеными островками березового леса и невысокими покатыми холмами, в которые за миллионы лет превратились древние Уральские горы…

- Да! Теперь я понимаю, почему здешние жители поклонялись солнцу! А мы в городах уже давно отвыкли замечать наше светило, а звезд на небе вообще не видим… Прямо-таки одна из примет Апокалипсиса - видимо, он какой-то постепенный, у каждого свой, - вслух размышляла Татьяна, любуясь вместе с Казанцевым восходом.

Хотя думать о грустном ей совсем не хотелось! Ясное прохладное утро, великолепные пейзажи и интересный собеседник полностью развеяли все её тревоги и опасения. Пока молодежь, то есть студенты Казанцева и сдружившийся с ними Денис, еще спали, ученый показывал ей раскопки.

- Структурно Аркаим представляет собой два кольца оборонительных сооружений, два круга расположенных внутри жилищ с центральной площадью и кольцевой улицей с деревянным настилом и даже дождевой канализацией. Во внутреннем круге находилось 27 жилищ – с колодцами, погребами и очагами, во внешнем – 60. Все жилища, примыкавшие к внешней стене, как дольки лимона, имели выходы на улицу, - неторопливо рассказывал Казанцев.

- А можно мне туда пробраться и осмотреть поподробнее? – Татьяна спрыгнула в какую-то яму. – Я же ведь теперь специалист по недвижимости, поэтому должна изучить самую древнюю!

- Только осторожнее! Не провались в колодец! – предостерёг профессор. – Вот здесь в прихожей был сток для воды, который уходил в канаву под главной улицей. В каждом жилище был колодец, вот здесь печь и небольшое куполообразное хранилище. Это был такой домашний комбайн – три в одном! Из колодца, над уровнем воды ответвлялись две земляные трубы. Одна вела в печь, другая в хранилище. Ты замечала, что из колодца, если в него заглянуть, всегда тянет холодным воздухом? Так вот в арийской печке этот прохладный воздух, проходя по земляной трубе, создавал тягу такой силы, что позволял плавить бронзу без помощи мехов! Мы с Денисом провели эксперимент и выковали кое-что интересное… Потом покажу.

А другая земляная труба, ведущая в хранилище, обеспечивала в нем пониженную температуру по сравнению с окружающим воздухом. Отличный холодильник для хранения продуктов!

- Все это очень интересно, но совсем даже не загадочно! – Татьяна была слега разочарована. Все-таки совсем не такое впечатление производят древнеримские и греческие каменные руины! А это и развалинами назвать даже нельзя! Конечно, не многое, построенное из дерева и кирпича, спрессованного из соломы, грунта и навоза, может сохраняться тысячелетия…

- Конечно, в этой земле не найти прочного камня, - как будто прочитал ее мысли Казанцев. – Однако существовала некоторая связь Микенской Греции с уральскими культурами. Об этом свидетельствуют общие элементы найденных нами предметов быта и близость некоторых уральских мифов к древнегреческим… Обнаруживается также очевидное сходство с памятниками тех же временных эпох Поволжья и Дона.

А что касается загадок, кстати, ты очень напомнила твоего знакомого Юрия – он тоже только загадками интересовался! Так вот загадок тут множество! Начиная от этих лабиринтов – ловушек у входов в Аркаим и таинственных переходов внутри внешней стены, до крошечного входа во внутренний круг жилищ, практически изолированный от всех высокой и толстой стеной. По всей видимости, в хорошо защищенном внутреннем круге находились те, кто обладал чем-то, что не следовало показывать даже своим, живущим во внешнем круге, а тем более, посторонним…

Но, главное, Аркаим был не просто городом, но и храмом, и астрономической обсерваторией! Во внутреннем круге из 27 стеновых конструкций использовалось правило радиального золотого сечения круга и его частей и двенадцатичастного зодиакального членения. Внутренний круг был посвящен Солнцу, а внешний Луне. Расположенный на широте Стоунхенджа и по структуре напоминающий его, Аркаим на своих огромных стенах-кругах позволяет фиксировать 18 астрономических событий, 6 – связанных с Солнцем и 12 – связанных с Луной! А ведь исследователям Стоунхенджа удалось выделить только 15… Расположение внешнего и внутреннего кругов отражает соотношение между орбитами Луны и Солнца (для земного наблюдателя) с точностью до сотых долей градуса! Кроме того, астроархеологические измерения моих друзей-физиков показали связь некоторых параметров Аркаима с прецессией земной оси! – тут Казанцев прервал свою восторженную лекцию, взглянув на Татьяну. – Ты, кажется, хотела что-то спросить?

На самом деле его слушательницу уже давно занимали совсем другие вопросы…

- Да, не мог бы ты рассказать мне, чем тут занимался Юрий, пока не улетел выкупать свой подвал в центре столицы? – как бы не заинтересованно спросила, наконец, Татьяна.

- Целыми днями лазил по всем откопанным колодцам и траншеям, вместе со студентами просеивал землю в раскопах, слонялся по окрестностям…, - вспоминал профессор.

- Неужели в своих драгоценных перстнях и белом костюме? – удивилась Татьяна.

- Да нет, без перстней… В старой потертой штормовке… Правда, прилетел и улетел на вертолете… А по вечерам нарушал мне весь режим: собирал у костра всех студентов и, особенно, студенток, разучивал с ними песни под гитару на разных языках и рассказывал до утра «байки из склепа» – о якобы своих путешествиях, приключениях и загадках цивилизации. Я потом утром никого добудиться не мог! Денис, кстати, открыв рот его слушал… Как же хорошо, что этот незваный гость вдруг внезапно уехал!

- Ты знаешь, Володя, - решилась Татьяна. – Я даже маме не говорила о его появлении, а тебе расскажу… Больше поделиться мне не с кем! Юрий – мой бывший муж и отец Дениса, правда, мальчик пока об этом не догадывается…

В густом, пропитанном запахом чабреца и полыни степном воздухе надолго повисла пауза, и стало слышно стрекотание цикад…

- Ну, если первое я еще могу допустить, - пришел, наконец, в себя профессор, - Но Юрий никак не может быть отцом Дениса… Это исключено!

При всем драматизме ситуации Татьяне вдруг стало смешно:

- Казанцев! Что я слышу! Ты же совсем заработался – это ведь не научная гипотеза! Что значит: допустить, исключить? Дети рождаются, не спрашивая ни у кого разрешений, допущений… И уж кому, как не женщине, матери знать об этом лучше всего! Ты меня, конечно, извини, но все это, хотя бы это - вне пределов твоей компетенции! Ты должен это признать…

Другое дело, что мы могли бы вместе с тобой подумать, как удержать этого скользкого типа подальше от Дениса. Правда, это очень не просто – Врубецкой всегда оказывается в нужном месте в нужное время… Хотел у меня даже твоё бронзовое блюдо отобрать! А что, оно действительно очень ценное?

- Ну, несколько тысячелетий до нашей эры – а так, ничего особенного… Кстати, где оно сейчас?

- Я так и думала! На всякий случай закопала на даче…

- Оно тебе еще пригодится, и не только тебе…- опять начал говорить загадками Казанцев. – И ты должна мне просто поверить, я не могу тебе пока все объяснить, - вернулся он к их дискуссии. – Я кое-что могу чувствовать…

Вот, например, я даже точно знаю, что завтра ты улетишь в Москву, хотя и собиралась пробыть у нас неделю… Страну ждут большие потрясения, хотя и сущая ерунда по сравнению с космосом… У тебя и тех людей, которые от тебя зависят, могли бы быть большие потери, но ты этого не допустишь, и кризис не коснется тебя и твоих близких.

А за Дениса ты можешь не волноваться! Его ждет большое будущее, но только он сам должен сделать правильный выбор…

Кстати, нам с тобой пора уже разбудить нашу надежду! Сегодня много работы…

Казанцев подошел к палаткам студентов и на полную громкость включил висящий на столбе радиоприемник. Передавали новости:

«Правительство ушло в отставку…»

- Я не знала, что ты по ночам слушаешь приемник, - ехидно бросила Татьяна горе-гадалке и с грустью отправилась собирать вещи.

Когда на стареньком «уазике» Казанцев провожал ее на станцию, Татьяна обратила внимание, что в проносящихся мимо березовых рощицах много странных искривленных деревьев, застывших в самых немыслимых позах, как и на старой фотографии с Тянь-Шаня.

- Да, здесь тоже часто бывают грозы с шаровыми молниями, - невозмутимо пояснил Казанцев. – Они не расщепляют деревья и не сжигают, как линейные молнии, а выгрызают раны-ожоги, которые корёжат и портят стволы.

Но от этого простого и понятного объяснения тревожное и одновременно завораживающее впечатление не исчезло. Татьяне продолжало казаться, что деревья изогнуты не случайным образом, а своей конфигурацией что-то хотят сказать людям…

Они едва успели на станцию к проходящей здесь два раза в день электричке.

- Береги Дениса! – только и смогла произнести Татьяна, совершенно неожиданно для себя чмокнув оторопевшего профессора в щеку, и вскочила в вагон.

Обратное неблизкое путешествие до Москвы могло бы показаться ей грустным, если бы оно не было пропитано ее любимым пряным ароматом чабреца, букетик которого она неожиданно обнаружила у себя в сумочке…